ROVOAM GALLERY Валентин Михайлович Павлов 图纸 3 / 32 5

Продолжение повести "Грибною тропой"
... дыхания валил пар.
Минуту-другую неудобные дачники сидели молча, лишь украдкой поглядывая друг на дружку. В сумраке морозной веранды их одежды казались реквизитом какой-нибудь кинокомпании или театра а вся обстановка помещения создавала впечатление мудрёного обряда. Григорьич обледенел с головы. Светлана Романовна в массивном тюрбане из обрывка махровой скатерти напоминала хазарскую повитуху, а тучная Зоишна в многослойных попонках из разноцветных плащей была скорее мультипликационной версией Звёздных войн. В этой премилой компании явно недоставало Михалыча в его чумовом треухе-хлобухине, оказавшем бы честь любому батальному эпизоду из эпопеи о Чингиз-Хане. "-Света, а как у нас с ужином?" – вполголоса спросил профессор. Супруга ответила долгим холодным взглядом и красноречивой паузой. Профессор сглотнул. Оживившаяся Зоишна засуетилась. "- А что же мы дом-то не открываем?" Собравшиеся заворочались и в сумраке ледяного помещения раздалось металлическое звяканье связки ключей. "-Вы, Зоишна, отпирайте, а я тут с люстрой немного... а-то темновато.." – пробурчал Григорьич, вставая со скрипучего стула. Светлана Романовна остановила всех властным жестом. " А с неудобным-то что?"
Зоишна с профессором обернулись к Свете с выражениями неподдельного замешательства или даже смятения, как, если бы она изрекла неземные звуки либо провозгласила на партсобрании нацистское приветствие. "-Чего так таращитесь-то?" – почти воинственно обратилась Света к оторопевшим родственникам. "- Он в моём пуховике ушел! "
Следующие пятнадцать минут ушли на усовершенствование экипировки и замене промокшей обуви профессора на просторные дутики покойного Саныча, которые любезно были вручены Зоишне соседкой Тамарой (тоже покойной) за возможность помыться в бане. Дутики были настолько велики профессору, что пришлось замотать ноги обрывками тёплых шаровар, оставшихся после приезда собачницы Кати, которую профессор, скрепя сердце, называл "невестушкой".
Зишна, не без гордости, вручила Григорьичу факел. Профессор тут же принюхался.. Очень знакомый запах.. "- Да чего ты ещё нюхаешь! " – рявкнула Светлана, гневно пихнув супруга к выходу. " – Света, я к вещам отношусь глубже, чем прочие смертные." "- Топай, смертный! Нам еще одного такого смертного искать, чёрт бы его взял! Хиляк бесов! "
Дачники вышли на воздух. Ночь была сказочной! Дальние кромки макушек елового леса посеребрила луна, а снежное поле было изящно испещрено вереницами глубоких следов, так контрастно и графично выделявшихся, что создавали полное впечатление затейливой искусственной перфорации на матово-голубом листе полированной стали. "-Смотрите, как величественен ландшафт! " – произнес Григорьич торжественно указывая факелом на поле. От светиного пинка, профессор выронил свой жезл и уткнулся в снег с фразой "- А Вы невнимательные люди." Зоишна подпалила свой факел, передавая пламя на факел Светы и подзывая копошащегося в снегу профессора. Когда все три иллюминоида замерцали в ночи, новая процессия вышла за калитку. "-Ну, что? Опять "грибною тропой" пойдём?" – произнёс Григорьич, указывая на хорошо видимую в свете факелов колею. "-Пошли. " – скомандовала Зоишна и переваливаясь, будто груженый рыболовецкий сейнер в шторм, двинулась за профессором. Светлана семенила следом, постоянно перекладывая факел из одной руки в другую, и пристально наблюдая за Григорьичем. Со стороны могло показаться, что женщина намеревается половчее подкрасться к профессору и выверенным точным ударом факела повергнуть мужчину наземь.
Светили во все стороны, отблески огня носились по снежному полю, создавая фантастическую игру сполохов. Картина была настолько впечатляющей, что можно было принять её за съёмки кинофильма, например, о средневековой Испании, когда объединённые общей религиозной идеей, горожане дружно ходили с факелами вокруг крепостных стен в поисках Девы Альмудены. Вокруг Тэля стен не было. Но общая выспренняя идея найти Михалыча была сродни религиозной.
"-Вон он! " – истошно завопила Светлана Романовна, истерично тыча в какое-то черное пятно в сугробе метрах в пятнадцати от колеи. Все поспешили туда, проваливаясь и оступаясь в глубоком снегу. Подойдя к предмету, дачники остановились отдышаться. Под снежным намётом разочарованному взору дачников явилась брошенная осенью самодельная тележка Григорьича, наполненная давно испревшим навозом. "-Это моя тележка." – весело произнес профессор, разглядывая предмет так оживленно и возбужденно, как если бы это был фрагмент НЛО тут среди поля. "- Её надо домой." – безапелляционно заявил профессор. " Надо было.. Осенью." – зловеще прошипела Светлана, многозначительно поигрывая факелом. "- Ребятки, пошли за Павликовым." – примирительно вымолвила Зоишна и подобно парому, кренясь и заваливаясь, стала разворачиваться к лесу, над которым едва-едва, робенько и несмело стала заниматься неповторимая в своём юном великолепии зимняя зорька.