Не имей сто рублей... быль часть 3 18.12.2024 10:55

. . .
Пришёл Рашид Назимов и заговорщицки сообщил, что здесь на шестом этаже в ресторане заказал столик.
- Может не стоит. У меня напряжёнка. - засомневался я.
- Ты меня спас. При мне около пяти тысяч рублей наличности. На вокзале я мог бы заснуть и потерять всё. Мне хочется сделать это в виде подарка в день рождения.

Его предложение меня как-то смутило. Мы так мало знакомы, а уж порядком привязались друг у другу. Я согласился. Надели одинаковые рубашки, которые приобрели в магазине, и отправились в ресторан.

Нас встретили, усадили за столик. Я стал осматривать помещение и, новое потрясение! Напротив, в двух шагах от меня сидел с молодой дамой... кто бы вы думали?


продолжение

Константин Симонов! Я смотрел и сомневался, и опять смотрел на него. Убедился. Да, это был он!

Рашид занимался меню и совсем не обращал внимания на зал. Меня вдруг осенило. Достал записную книжку, авторучку и стал набрасывать рисунок. С такой натуры!

Симонов заметил, что я его рисую, и достал свою знаменитую трубку... Я сделал ещё рисунок с трубкой.

Одет он был просто, почти по-домашнему. Отличала его от сидящих там и сям - звезда Героя Социалистического Труда.

В этот момент начал выступление какой-то популярный ансамбль. Ведущий приветствовал гостей - участников Всесоюзного совещания писателей.

Только после этого я понял, как здесь оказался великий поэт, которого я, как все, читал и боготворил. Пошли песни, танцы, тосты...

Я немного расслабился и всё время поглядывал на любимого поэта. Вдруг ведущий объявляет: "У нашего гостя, - называет мою фамилию, имя, отчество, - Министра культуры с Алтая, сегодня день рождения, поздравляем его и дарим новую песню".

Дальше я плохо что помнил и готов был залезть под стол. Удружил Рашид! И это при такой аудитории. Здесь же весь цвет культуры. Какой "министр"!?

Я ждал, что кто-то может заинтересоваться и выяснить всё. Такого потрясения я ещё не испытывал! Вечер продолжался. Ресторан, видимо, не то место, где можно обращать внимания на подобные вещи. Со временем я успокоился. Рашид был доволен, что сумел всё организовать и, видимо, ничего не понял и не заметил.

Я собирался к одиннадцати часам быть в институте. Вышел из номера и, буквально, столкнулся с Симоновым.

- Ну как, получилось? - неожиданно спросил он.
Вот тогда я по-настоящему разволновался. Машинально достал записную книжку и показал рисунок...
- Вы кем работаете?
- Заведующим отделом культуры райисполкома на Алтае.
- Ну, для завотделом - это сносно.
- Вы знаете, - осмелился я, не ведая, как выйти из ситуации, - я побывал на Хатыни и пытался сразу написать стихи.
- Вы не спешите. Полученные впечатления должны уложиться, оформиться. Со временем эта тема вернётся, придут нужные и точные слова. Удачи тебе, сибиряк!

Он ушёл, а я ещё долго не мог двинуться с места.

В институте директор встретил меня, как всегда, воплями: "А, а! Вы только жаловаться и в ЦК, и везде, а я тут выкручиваться должен. Два дня можешь подождать?"

Сначала я ничего не понял, но только потом сообразил: "Сработала Москва!". Воодушевлённый шагал к гостинице и думал, что не зря поэт пожелал мне удачи.

В силу своих национальных особенностей Назимов тоже нашёл выход и решил свои вопросы.

Через два дня с документацией я прилетел в Москву. Москвичи в подарок преподнесли песню о Топчихе, записанную ансамблем "Лейся песня".

Получил материалы на библиотеку и вылетел на Алтай. Документация поступила своевременно, открылось финансирование и началось строительство.

Песню о Топчихе со студийной скорости ребята переписали на обычную магнитофонную плёнку, разучили и стали исполнять на концертах. Активное участие в этом принимал Анатолий Рыбакольников и другие участники художественной самодеятельности.

Сегодня в трудах и заботах живёт Дом культуры. Большую работу проводит районная библиотека.

Через много лет, к 45-летию Победы в Великой Отечественной войне, пришла ко мне тема Хатыни, и я на одном дыхании написал стихи.

И только через тридцать с лишним лет решился рассказать об этой, уникальной для меня, командировке.

Всё видится лучше на расстоянии.


Хатынь, Хатынь, тебя я вспоминаю,
Ищу слова достойной высоты,
В живые строки бережно вплетаю
Их, как в венок весенние цветы.

Здесь каждый миг, из недр земной святыни,
Уходит в высь щемящий душу стон...
Далёкий плач истерзанной Хатыни
Доносит нам тревожный перезвон.

Как будто пепел сам в гранит стучится,
Зовёт на помощь всех: тебя, меня.
И сок, как кровь, у трёх берёз сочится,
И падает у вечного огня.

Здесь время не смогло остановиться,
Здесь всё живёт и, лишь, молчат слова...
Сюда приходят люди поклониться,
А это значит, что Хатынь - жива.

Жива в тебе, во мне, в травинке каждой...
В гранит одевшись, смотрит в небо синь,
Останки труб, как вековые стражи,
Звонят в твои колокола, Хатынь.

Звонят, чтоб к сердцу каждого пробиться...
Звонят всегда, звонят на весь эфир:
"...Не может зло такое повториться!
Нет! Нет! Не может! Людям нужен мир!"