Блюз. Сказка ( моя) 26.02.2017 23:02

Он не хотел выходить на сцену. Не потому, что тяжело было играть именно эту мелодию – он сыграет практически всё, и на всём, что может звучать. Сегодняшним выступлением ему придётся купить себе Будущее. Настоящее, не говоря о Прошлом, он уже продул, надо было спасать хотя бы Будущее… Поэтому из-за кулис выйти всё-таки придётся… Ладно, это может оказаться интересным – играть в зеркальном лабиринте, но слушателей своих Бен привык видеть и не привык бояться, а Этих не увидишь и, зная их натуру, не поймёшь планов: откуда ударят, куда и насколько сильно. У Бена для Этих было одно на всех имя – Страх. Иногда -- Ужас.

Над раструбом саксофона медицинским змием скрючился микрофон. Кто-нибудь из нынешней аудитории обязательно постарается сделать его настоящим. Во что они превратят саксофон пока непонятно. Бен должен был сыграть блюз своему, только своему, Страху. Страху понравится и в благодарность он уйдёт из жизни Бена навсегда – так рассуждал Бен. Наивно, но уничтожить его как-то иначе Бен не мог: не знал как.

Единственное, что Бен не боялся делать – это играть. У него всегда получались чистыми даже самые сложные мелодии, даже если он был в скверном настроении и даже, если немели пальцы. Немели они от усталости, а не от страха перед возможной ошибкой. Сегодня полнолуние, а играть в полнолуние он любил больше всего, и играл только то, что сочинил сам только что.

Бен так обрадовался, когда на небе появилась Луна, что не сразу заметил, что лабиринт под открытым небом, свет падает прямо на зеркала, отражается и начинает жить своей собственной жизнью, завораживающей и ужасной, рождая тени совсем не призрачные. Они были вполне живые и ловкие. Одна накрыла саксофон так, что его не было видно вовсе. Оставила только раструб. Другая тут же накрыла микрофон, и оттуда уже слышалось шипение, пока вялое и нестрашное, но чем оно кончится Бен прекрасно понимал. Проблем у меня осталось ровно столько, чтобы жизнь не казалась пресной – решил Бен под набирающее силу шипение. Единственное, чего он боялся – только бы оно не пострадала мелодия. По ногам уже ползли вверх собратья «микрофона», тени укрыли всё вокруг, Бен не видел уже не только саксофон, но и собственные руки. Тени справа от Бена расступились и из-за зеркала появилась большая, выпачканная кровью и всклокоченная гиена с чем-то ещё живым, но уже сильно окровавленным, в зубах. Она перестала терзать тушку сразу, как только услышала музыку и увидела Бена. Уши встали торчком, гиена сосредоточилась на Бене, глаза выразили абсолютный восторг. Бен даже и не пытался спрятаться за тень или вовсе убежать. Он играл. Вжать голову в плечи было невозможно: в таком положении играть проблематично. Вслед за гиеной появился ледяной ветер, пытающийся превратиться в шквал. Он дул со спины. Бен почувствовал на затылке и шее чьи-то когти. Царапали до крови – это точно. Гиена на ветер внимания не обращала -- она слушала музыку, как ни странно. Слушала с упоением и благодарностью. Ещё не наслушавшись, встала и положила перед Беном недотерзанную свою жертву. Такой благодарности Бену не надо было.

Совсем неожиданно и для Бена, и для гиены все тени, зеркала и даже ветер вдруг разом ухнули вниз. Зверь и Бен застыли на крохотном осколке зеркала, превратившегося в осколок скалы над бездной. На Бена обрушилась тяжёлая, мохнатая туша, не удержалась на плечах и сползла по спине, оставляя глубокие царапины. На много глубже тех, что уже были.

-- Сними чайник! – донёсся из бездны крик.

– Ты что, призрака увидел? – Около Бена стояла Агата, хозяйка того кафе, где он должен был нынче вечером играть. А сам Бен стоял около плиты на кухне, рядом с давно закипевшим, шипящим чайником.

– Откуда здесь взялся кот? И закрой наконец форточку, зима всё же… А, вот оттуда он и взялся. Агата держала на руках здоровенного кота, покрытого таким количеством грязи, что даже морду сложно было как следует увидеть.

-- Если он не сиамский, я его возьму, но он, конечно же, сиамский. – Бен любил кошек, но не всех. -- Если этого кота помыть, то он может быть и не сиамским окажется. – Агата вручила кота Бену.

– Иди мой. Бена не было часа полтора. Агата обнаружила его сидящим около раковины, с феном и котом. Кот оказался никаким не сиамским, а обычным рыжим полосатым Васькой.

-- Ну сколько можно пересчитывать полоски на хвосте кота? -- А я, может, суеверный! Бен всегда любил помечтать, но замечтаться до такой степени ему ещё не удавалось. Зеркальный лабиринт существовал где-то очень-очень далеко, если вообще где-то существовал. Но что делать со своими иногда чересчур реальными страхами Бену теперь известно.

сказка мои сказки для детей лите