Заметки на полях историиО женском равноправии в России О нарушениях пра... 07.04.2015 12:11

Заметки на полях истории

О женском равноправии в России

О нарушениях прав человека говорят там, где об этом, пра­вах человека, имеют представление. Очевидно, что там, где не было и нет гражданского обще­ства, нет возможности говорить и о жен­ском равноправии. На своей родине женское рав­нопра­вие от­делено от истоков заро­ждения гражданского об­щества на ты­ся­чи, сотни лет. Со вре­мен первобытности экономические, производственные условия оттесняли проявления женского равноправия на задворки об­щественной жизни. Женщинам пришлось ожидать наступления капитали­стического уклада, формирования индустриального общества, что бы вернуть своему равноправию утраченные по­зиции и даже превзойти вероятные иногда ограничения пер­вобытных мускульных вре­мен. Оче­видно, когда де­рутся пе­тухи, очередь курицы на­сту­пает по­следней – ведь и до сих пор нередко гарантией успеха служит физическое превос­ходство. В России, как и повсеме­стно, на­блюдается бурное противостоя­ние разных субъек­тов политики. Но каково было их происхож­де­ние и за что они бо­ролись и борются? На За­паде таковые субъекты были пред­ставлены кре­стьянскими общинами, полисами, ком­мунами го­родов, пуб­лич­ной властью отделенной от общества, осо­бенно в сравни­тельно крупных культурно-ис­торических об­ра­зова­ниях, властью кото­рая, в свою очередь, тоже делилась между несколь­кими участ­никами политики – корпорациями аристо­кратии, королевской властью, как свет­ской, так и духов­ной. Это «бро­уновское движение» требовало вы­работки правил в борьбе за существование, ко­торые и выли­лись в со­временные граждан­ские свободы и кон­ституции. Можно гово­рить лишь о том, что в неко­торых тради­ционных культу­рах в условиях ме­стной спе­цифики эконо­миче­ских отношений ино­гда имело ме­сто относи­тельное, но нико­гда не полное (при низком уровне развития произво­дительных сил) равно­правие полов. Скорее оно зиж­дилось на регламен­тации полномочий полов, связан­ной с функцио­нальным разде­лением труда в первобытном об­ществе. Для древности из­вестно немного исто­рических приме­ров, ко­гда бы женщины при опре­деленных ус­ловиях имели способ­ность выполнять те же функ­ции, что и мужчины. На­пример, процент погребений женщин с оружием («амазонок») в южно­русских степях посте­пенно и неук­лонно снижается в скифо-сарматскую эпоху, бу­дучи обратно пропор­ционален тенденции к совершенство­ва­нию вооружения, эво­люции соци­альной жизни и профессио­на­лизации военного дела у нома­дов. В Рос­сии традици­онная культура была уни­жена и обес­че­щена так, как пожалуй ни где в мире и никогда в исто­рии, даже в сравнении с другими об­ществами, также практиковав­шими кроме всего прочего кре­постное право. Тра­ди­ционной культуре еще местами удавалось со­хра­няться, дис­танцируясь от публичной вла­сти, например, на Рус­ском Се­вере, или в Си­бири, или в ка­зачье воль­нице. Но свои возмож­ности равно­правного диалога или «драки» с пуб­личной вла­стью любые дру­гие гипотетиче­ские участники по­литики в Рос­сии – цер­ковь, города, аристо­кратия – навсегда по­те­ряли и уже очень давно, со вре­мен монголо-та­тарского ига. 

Россия демонст­рирует вариацию такой модели обществен­ного разви­тия, при которой публичная власть, в данном слу­чае – автори­тарно-бюрократическая (по мере усложнения внеш­ней обста­новки, вследствие чего приходиться подтяги­вать и внутрен­нюю, чтобы не оказаться по­глощенными, хотя в принципе по­литар­ная сис­тема ненавидит какой бы то ни было прогресс и в этом причина «вос­точной» цикличности, хож­де­ния по кругу, ав­тарху приходится переда­вать часть своих пол­номо­чий по­мощ­никам) – абсолютно монополизиро­вала право диктовать какие-либо ус­ло­вия. Кстати, судя по современному состоянию дел, на этом по­прище Россия превзошла даже такой «столп восточной цик­личности» как Ки­тай. Что вполне объяс­нимо – эксперимент по воз­вращению в «невин­ность» длился в России дольше, чем в Китае, с его огромным количеством «съеденных собак» (восстания повязок разных цветов, «бок­серов» и многие прочие трудности) за более чем три тысячи лет развития. Те по­следние рудименты тради­ционной куль­туры, кото­рые ещё существовали после травли государст­венно-крепостным правом при царизме, были окон­чательно стерты политарной системой большевиков, возро­дивших в России по­ли­тическую методологию глубокого Сред­невековья. И по­скольку гражданские отношения в России до них не су­ще­ст­вовали, те прокла­мируемые конституцией псев­до­демокра­ти­че­ские отношения в обыва­тельском обществе, не­по­средст­венно не участвующем в занятии руко­водством, как и при ца­рях, вы­страивались по типу господ­ствующему в недрах госу­дарствен­ного аппарата власти. Рост мощи бюрократиче­ского аппарата достиг своего апогея при большевиках, на за­кате их империи, когда он наконец-таки по­гло­тил и переварил роль своего патрона, авто­кратора, превратив­шись в самодос­таточ­ную корпорацию, дов­леющую над предельно сте­рилизо­ванным от гражданского свободомыс­лия общест­вом и трансли­рующую в его недра свои жизнен­ные парадигмы. То есть, ис­ходя из концепции «вы­зова–от­вета» Тойнби, приходится кон­статиро­вать, что «отве­том» рос­сийской цивили­зации на запад­ный про­гресс всегда, при всех «реформах» явля­лся рост мощи гос­аппарата. И по­скольку аб­солютная власть сама по себе есть злоупот­ребле­ние, именно это последнее при факти­че­ском от­сутствии, по­степенной мно­госотлетней атрофии у народонасе­ле­ния право­созна­ния в це­лом и форми­рует его стереотипы по­ведения и устремления. В таких ус­ло­виях у женщин при нали­чии жела­ния и «таланта» есть лишь право оказаться на вер­шине пира­миды абсо­лютной власти.

В постсовет­ское время, при отсутствии ав­то­кратора, во вся­ком случае, в его клас­сическом виде, сложи­лась патовая си­туация, когда общество и корпо­рация государ­ства, почти раз­бившись на ло­кальные варианты разного мас­штаба, сущест­вуют как бы сами по себе, стараясь опередить друг друга в стремлении что либо присвоить, ввиду отсутствия какого-либо контроля. Стоит однако заметить, в последние десятилетие го­сударственный класс постепенно воз­вра­щает себе несколько утра­ченные позиции. Поскольку российское обще­ство уже не сословное, но ещё далеко не гражданское, от­сутствие или не­достаток правоспособно­сти возмещается кровно-личностными отно­шениями. В обществе, осво­бодив­шимся от каких-то ни было идеологи­ческих преду­беждений и не успевшим обзавес­тись новыми, отношения лю­бого рода и значения строятся на самых простых, естественных, почти природ­ных началах, лич­ных отношениях, где женщины так же могут проявить свою индивидуальность. Остается верить в свежее пре­дание о спо­собности отечества без насильственного лечеб­ного вме­ша­тельства извне всё-таки превозмочь самое себя в по­пытке дос­тичь равноправия, в том числе, в конце концов, и женского.

Пока же за равноправие полов в России принимают воз­можность для женщин выполнять ту же работу, что и муж­чины, обеспеченную техни­ческим прогрессом, суть которого сводится к уменьшению физических трудозатрат при произ­водстве. Однако, как и все другие западные «заимствования», техни­ческий прогресс у нас (в действительности относитель­ный) призван обслуживать уже существую­щую укоренившуюся надстройку и менталитет. А потому никакие тех­нические нов­шества не могут у нас служить предпосылкой со­циальных ре­волюций – как то имело место на Западе. Ведь как и повсюду вырас­тающая над экономическими отношениями надстройка (состоящая из институтов и мыс­лительных стереотипов) склонна проявляет чу­деса инерции и упорства к самосохране­нию (поэтому мы и проходим по курсу истории те­матику бур­жуазных революций – в Голландии, Англии, США, Фран­ции). Скорее напротив, «строительства флотов» и «индустриали­за­ции» у нас подпирают поли­тарную систему, превра­щаясь из предпосылки свободы в предпосылку ещё большего закрепо­щения, от того что происходят не естественным образом, а на­вя­зываются обще­ству сверху или по простонародному – «по блату». Как и техни­ческий прогресс все социально-политиче­ские «заимствования» (демократия, либерализм) неприхотли­вым образом, органически вписываются в уже су­ществующий порядок ве­щей, отнюдь не меняя сути господ­ствующих отно­шений. Ярчайший при­мер тому явила советская эпоха с её од­ним из самых соци­ально озабочен­ных в мире законодательств, от которого тем не ме­нее постсоветская эпоха отказалась как от чего-то абсолютно ненужного (быть может даже пример СССР побуждал западные капиталистические общества дово­дить свои соб­ственные эко­номические и политические системы до социального совер­шенства). Как оказа­лось, тело под не­мецким платьем то же что и пятьсот, и триста, и сто лет на­зад.